198 Чтобы отнять небольшой заводик в Краснодарском крае, на нас, руководителей производства и еще двоих его сотрудников, было заведено уголовное дело, и мы оказались фактически вычеркнутыми из нормальной жизни, – говорит командир взвода штурмовиков-мотострелков с позывным «Кронштадт» Николай Балашов. Тот самый креативный бизнесмен, придумавший концепцию развития знаменитых «фортов Кронштадта» в том виде, в котором она сегодня реализуется. Подробнее – в материале Центра журналистских расследований «Резонанс». Наша редакция уже неоднократно писала о «краснодарском спруте», который, как нам видится, до сих пор живет и здравствует в Московском районе южного региона России. Чтобы привлечь внимание к «спруту», мы отправляли многочисленные запросы в региональный Следственный комитет Кубани, а один из осужденных по «делу Балашова» – Андрей Гончаров, – получивший тяжелое ранение в ходе СВО, смог лично в подмосковном госпитале пожаловаться Александру Бастрыкину. Глава СКР дал команду разобраться, но, видимо, на местах по какой-то причине кто-то решил глубоко в историю не вникать. Еще раз о том, что произошло. В 2018 году петербургский бизнесмен Николай Балашов инвестировал около 30 млн рублей (часть денег пришлось занимать, закладывая собственное имущество) в деревообрабатывающее предприятие, расположенное в станице Махошевская. Балашову досталось 70% акций «Кривичи Юг», соответственно 30% остались у прежних владельцев. После того как производство заработало и начало приносить прибыль его бывшие собственники пожелали пересмотреть условия и даже подали иск в арбитраж, но суд оказался на стороне Балашова. «Когда прежние владельцы поняли, что предприятие может приносить хороший доход, моему сыну начали угрожать. Он носил документы на предприятие с собой, снимал квартиру и жил в Лабинске, потому что чувствовал опасность для себя. Даже думал перевезти предприятие оттуда в соседний район, но не успел», – рассказал нам отец бизнесмена – Николай Петрович Балашов. Мы не будем сейчас снова описывать все, что тогда происходило вокруг предприятия, поскольку уже писали об этом. Итогом противостояния стало уголовное дело: совладелец бизнеса Валерий Федоров пожаловался полицию, что якобы некие лица проникли в его дом, ограбили и избили. По словам Федорова, у него тогда пропало около 2-х млн рублей. В ходе расследования он несколько раз менял показания, и в итоге уголовное дело было возбуждено в отношении генерального, финансового и коммерческого директоров – Николая Балашова, Надежды Балашовой и Галины Гончаровой (она же – гражданская жена потерпевшего). Кроме того, в разбое обвинили и рядовых сотрудников фирмы – Андрея Гончарова (брат Галины) и Руслана Зубкова. Так что же на самом деле произошло в станице Махошевская в доме Федорова и Гончаровой 8 февраля 2019 года? Как рассказал нам Николай Балашов, Федоров, якобы, на протяжении нескольких лет употреблял какие-то препараты, влияющие на психику. Его гражданской жене Галине Гончаровой это не нравилось. По этой и другим причинам (в том числе и по делам с «Кривичи Юг») между мужчиной и женщиной постоянно происходили конфликты. К тому же, кто-то серьезно угрожал Гончаровой. На ситуацию наслоилось и то, что за несколько часов до случившегося в доме, Федоров сбил на трассе двоих человек, один из которых скончался. Гончарова утверждает, что вернулась домой за вещами и документами, потому что собиралась ехать в Краснодар, но тут приехал гражданский муж, и между ними произошла очередная ссора. А по прошествии некоторого времени Федоров обвинил в разбое сразу пятерых человек, в том числе и свою жену. Показания Гончаровой подтверждает и Надежда Балашова в своем заявления в полицию на имя начальника ОРЧ по Краснодарскому краю.Интересно, не правда ли? А дальше еще интереснее. После всего произошедшего Гончарова также сделала заявление в полицию, написав: «Я считаю, что Валерий преследует цель вернуть себе предприятие свободное от долгов. Не заплатив при этом новым собственникам ни копейки». А вот так Гончарова там же охарактеризовала работу предприятия до прихода Балашова: «На данной территории на протяжении многих лет велась активная торговля лесом, в большей степени за наличные. Большая часть рабочих работала неофициально, получая серую зарплату, многие работали больше 10 лет, и у них вообще не было трудовой книжки. Соответственно не платились налоги, и велась преступная деятельность, связанная с незаконной продажей леса и пиломатериалов». Думаем, что после прочитанного не только нам, но и читателям интересно, как же проходило предварительное расследование. Все ли версии конфликта в доме попали в разработку? Как следователи работали с подозреваемыми? «Мне в глаза говорит оперуполномоченный: “Я знаю, что тебя там не было. Ну, вот надо – либо ты напишешь, либо сядешь первым”… Это сотрудник правоохранительных органов? Оперуполномоченный? Который должен бегать, искать. Кого он бегал, искал? Никто ничего не пытался. Все, как они написали, всех поэтому осудили, никто никого не слушал – ничего», – заявил нам ранее Андрей Гончаров. А Руслан Зубков, который сейчас тоже на СВО, находясь в колонии, рассказывал, как «поработали» с ним. «В камере ещё с какими-то товарищами непонятными сидел, которых, мне кажется, подговорил товарищ следователь, чтобы они как бы немножко на меня давили. И каждый день меня из камеры выдёргивала следователь и интересовалась, готов ли я во всем сознаться или нет. Вот в таких условиях я, спустя несколько дней и сознался в том, чего не совершал.– Что вы сказали? В чем вы сознались?– Я сознался в том, что я вступил в сговор с людьми, всеми, которые в этом деле участвуют. Должен был хотеть украсть деньги и напасть на потерпевшего. Вот в этом я и сознался», – вспоминает Руслан Зубков. Вот такие, возможно, действительно «выдавленные» показания Зубкова во время следствия, от которых он, кстати, отказался в ходе судебного разбирательства, все равно стали решающими. В итоге Мостовской районный суд приговорил троих – Гончарову, Гончарова и Зубкова – к тюремному наказанию; Николая Балашова арестовали позже, а его сестра Надежда до сих пор находится в розыске. Мы отправили некоторые наши соображения по данному делу на имя руководителя СК по Краснодарскому краю Андрея Маслова. Ответ из Краснодара пришел с куцым до неприличия текстом и фактически сводился к фразе: «В поступившем обращении не приведено новых доводов, которым ранее не дана оценка». Честно говоря, нам в редакции было очень странно такое читать. С одной стороны это неправда, новые доводы были, а с другой – мы же не выдумываем в каждом запросе новую историю про то, каким образом пытались отжать у Балашова его «свечной заводик». Вся известная нам фактура отображена в наших жалобах в определенной последовательности и с не меняющимися героями – по-другому мы никак не можем. А вот, то, что неизвестно, то, что по тем или иным причинам было скрыто на стадии следствия, во время судебного процесса, мы бы и хотели выяснить, узнать, уточнить. «У меня сложилось впечатление, что все они все знают. И все там куплено. Постоянно мне (фамилия проверяется – ред.) говорила, уже, когда меня первого закрыли: “Подпиши, напиши на Балашова, что там он такой-сякой, он вас заставил. И я тебя сразу отпускаю. Сразу же вот сейчас ты вот пишешь, что там Балашов вас заставил, что он там бандит-разбойник такой-сякой, сразу дают ходатайство на суд, идешь домой”. Все они там знали, нужно было закрыть Балашова, закрыть Гончарову», – рассказывал в колонии Андрей Гончаров. Мы не понимаем, почему президент России говорит, что необходимо бороться с рейдерством, а все силовые и надзорные структуры Мостовского района упираются, не желают ухватиться за, возможно, самую главную ниточку в этом деле. Интересно, кто будет отвечать, если окажется, что несколько лет в колониях находились невиновные сотрудники «Кривичи Юг»? Кто компенсирует моральный и материальный вред Андрею Гончарову, получившему тяжелое ранение на СВО? Кто поможет Надежде Балашовой, дети которой растут без матери, так как она продолжает скрываться? Кто поможет Николаю Балашову и его семье? Ведь вместо того, чтобы работать и приносить пользу обществу, мужчина также был вынужден скрываться в течение четырех лет, потому что не верил в правосудие «по-краснодарски». «Мы тебе свяжем руки скотчем, бутылку водки в горло вольём и спустим с Ярославской горы. Скажем, что ты была пьяная», – вспомнила о том, как ей угрожали за несколько месяцев до странного происшествия в доме Федорова Галина Гончарова. Женщина до сих пор находится в колонии. И вот вам еще вам сильный факт в сторону правоты «балашовцев». Некоторое время назад Гончаровой предлагали написать оформление на условно-досрочное освобождение. Но дело в том, что каждый осужденный, подписывая заявление об УДО, фактически признает свою вину. Гончарова от подобной сделки, естественно, отказалась. По словам ее дочери Ларисы Федоровой, она даже заявила, что тоже с радостью бы пошла на СВО, да никто не предлагает. Все понимают, что жизнь в колонии не сахар, особенно, когда человек не считает себя виновным. Кстати, после того, как брат Галины пожаловался Александру Бастрыкину, к ней в колонию приезжали с инспекцией из Следственного комитета. Они посмотрели, послушали, удивились, что оказывается, в течение длительного времени было так много жалоб и обращений. И что? Да, ничего!.. «Кому только не писали, кому только не жаловались – и когда следствие шло, и во время суда, и по получению приговора. И никто не захотел разбираться! Вот, что самое обидное», – рассказала Лариса Федорова. Теперь ответы на многочисленные жалобы «украшают» мебель. Но не должно же так быть! Вот и сегодня, по словам Ларисы Федоровой, в Следственном комитете Краснодарского края ее слушают с пониманием и даже соглашаются, что, возможно, где-то в рамках следствия была допущена ошибка, но тут же осекаются, дескать: «А что вы теперь хотите, суд-то решение принял…» Побывав в Краснодарском крае, мы также познакомились с пенсионером Геннадием Меркуловым, который хотел отдать свой земельный участок в станице Ярославская Мостовского района под Памятник русскому языку. Мужчина занял на памятник 520 тысяч рублей, а потом, по его словам, его попросили поставить подпись под какими-то бумагами. Как оказалось позже, он подписал доверенность… на продажу собственной недвижимости. Естественно, что и хороший участок, и дом тут же были перепроданы в третьи руки, и теперь землю не так легко вернуть обратно. Пожилой человек, по его словам, не понимает, почему сегодня все вокруг говорят и думают исключительно о деньгах, прибыли, наживе. Он вспоминает свое поколение, выросшее после войны в намного более трудных условиях: «Я рос с братьями (у Геннадия Меркулова было два родных брата – ред.) и не помню, чтобы мы брали что-то чужое. Даже сосед как-то сказал моему отцу: “Что у тебя за дети такие? Хоть бы в огород залезли, яблок наворовали!”» И здесь также в ответ на многочисленные обращения в адрес силовиков и прокуратуры приходят отписки, суть которых – «мы все понимаем, но сделать ничего не можем». Замкнутый круг какой-то. «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, но себя позабудешь». Ну, право слово, не идти же назад! Не давать же себя сломать и развинтить до последнего винтика! Вот и Николай Балашов не сдается. Искренний патриот своей страны, он в СИЗО написал заявление на СВО, а прибыв на место, готовит взвод к боевым действиям, а кроме этого через родственников и знакомых собирает гуманитарную помощь – для солдат, для общего дела, для страны. Балашов говорит, что стал добровольцем после того, как рейдеры пытались захватить его предприятие и по-прежнему надеется на справедливый вердикт Генпрокуратуры и Следственного комитета. Через наше СМИ он обращается к Игорю Краснову и Александру Бастрыкину (видеообращение):«Я, Балашов Николай Николаевич, участник СВО! Хочу обратиться к руководителю Генеральной прокуратуры – генеральному прокурору Краснову, и к главе Следственного комитета Александру Бастрыкину. Меня в течение шести лет незаконно уголовно преследовали. Хочу заявить, что я не совершал преступления, в котором меня обвиняет Мостовская прокуратура по обвинению Федорова. Надеюсь, что мои заявления, которые поданы в мостовскую полицию, также заявления моих родственников, бюро (Центра) журналистских расследований “Резонанс» все-таки будут расследованы и истина будет установлена. Потому что от того, что происходит, страдаю не только я, но и другие люди незаконно осужденные, но и также моя семья и семьи других людей. Очень надеюсь на справедливость! Прошу считать это официальным заявлением, и надеюсь на то, что все, что происходило до этого, будет расследовано, и виновные будут привлечены к ответственности». Мы тоже очень надеемся, что руководство Генпрокуратуры и СКР все-таки заставит своих подчиненных обратить пристальное внимание на «дело Балашова». P.S. Третий арбитражный апелляционный суд города Красноярска отказал Валерию Федорову в удовлетворении иска к Балашову и за семьей последнего по-прежнему остается большая часть акций ООО «Кривичи Юг». Игорь Зубов, Санкт-Петербург
